Российский предприниматель, один из крупнейших инвесторов в интернет- и IT-технологии, основатель первой в мире профессиональной лиги Super League Triathlon и просто «железный» человек Леонид Богуславский рассказывает о воле к победе, детских мечтах, неслучайных случайностях, глобализации и, конечно, триатлоне.
Где вы сейчас проводите больше всего времени?
Треть времени бываю в Москве, потому что у меня тут семья, дети, мама, слава богу, (ей) 98 лет. Треть времени мы проводим в Италии, в основном летом. Ну и треть — везде, во многих странах. Я много летаю. Все мои поездки связаны со спортом и делами. На сегодняшний день мы превратились в глобальную компанию — у нас офисы в девяти странах: в Нью-Йорке, Лондоне, -Москве, Бангалоре, Париже, Амстердаме, на Кипре. Сейчас еще будут Сингапур и Дубай. Имея такую структуру, приходится время от времени встречаться со всеми офисами. Более того, мы достаточно часто всех собираем, устраиваем тимбилдинг.
В марте, например, это будет Дубай.
Что касается спорта, только закончился очередной тренировочный сбор, который проходил в Италии, и идет подготовка к чемпионату мира. Я отобрался туда в 2021 году на Гавайях, но из-за ковида его сдвинули и впервые в истории перенесли на материк. Он пройдет в штате Юта в мае этого года. Еще я отобрался на чемпионат мира — 2022. Надеюсь, он пройдет в октябре и уже на Гавайях.
Где сейчас самое бурное развитие вашего бизнеса?
Самое бурное — Индия и Юго-Восточная Азия. Но как-то так получилось, что центральным офисом становится Лондон, потому что там много специалистов. У нас как таковой нет штаб-квартиры, все офисы равноправны, но если говорить про количество людей, самый большой — это Лондон. Потому в столице Великобритании я бываю чаще, чем в Нью-Йорке.
Вы стремились к такой глобальности?
У меня всегда было желание — работать на международном уровне. И на каждом этапе своей жизни мне это удавалось. Печатался в американских журналах как ученый, например. Конечно, когда я занимался IT-консалтингом, понимал, что эту деятельность не удастся сделать глобальной. А с тех пор, как стал работать с инвестициями, все получилось как у спортсменов: когда бежит группа на длинную дистанцию — на лыжах, на велосипедах, на чем угодно, — в какой-то момент один из них говорит Go и начинает тянуть, делает ускорение и уходит вперед. В 2011 году, когда «Яндекс» делал IPO, я себе сказал «гоу глобал» — и сделал это.
Чтобы строить международную компанию, нужны серьезные финансовые ресурсы, и они у меня появились именно тогда. Доволен ли я? Я очень рад. Если говорить про бизнесовую часть, она, конечно, не является определяющей, но профессионально я очень счастлив тем, что нам удалось сделать за последние два года, в пандемию. Мы фактически достроили международную команду, которая за эти два года увеличилась почти в два раза. В ноябре мы инвестировали в новые для нас территории — Южная Азия, Пакистан, Бангладеш, Ближний Восток и Северная Африка. Уже сделали четыре инвестиции в стартапы в Пакистане, Дубае и на Ближнем Востоке.
Что это за стартапы?
Финтех. Именно в этом регионе финансовые технологии развиваются сейчас очень мощно. Плюс различные модели электронной коммерции.
Откуда такой настрой на глобальность? От родителей?
Когда я еще учился в начальных классах, я мечтал стать великим спортсменом. А что такое великий спортсмен? Я видел себя на международном уровне, считал, что стану чемпионом мира, выиграю Олимпиаду и так далее. Это был первый вклад в глобальность. Второй, конечно, был связан с родителями. Кстати, и с отцом, и с отчимом (поэт Андрей Вознесенский. — Прим. ред.), и с мамой (писатель и драматург Зоя Богуславская. — Прим. ред.). Отец писал учебники, книги про вычислительную технику, системы управления, и они издавались в нескольких странах, переводились на иностранные языки. Мой отчим, Андрей Вознесенский, тоже был человеком мира. У любого активного деятеля — будь он писателем, музыкантом, врачом, предпринимателем — всегда высокие мечты: в своем деле достигнуть какого-то очень серьезного уровня. И экспансия является совершенно естественной мотивацией. Кроме того, я очень люблю путешествовать. Каждый год участвую в экспедициях, иногда экстремальных, совершаю какие-то поездки, велотуры и так далее.
В интервью вы часто говорите о том, что каждому человеку важно создать легенду. Какую легенду вы выстроили вокруг себя?
Это не очень хороший посыл и мысль — стать легендой. Это была моя провокация. Но ты должен стараться стать великим, может быть, даже величайшим в том, чем ты занимаешься. Это когда ты не останавливаешься, потому что надоело, потому что у тебя еще есть биологическое время для того, чтобы продолжать набирать очки в том, чем ты занимаешься. Так везде и во всем — не только в спорте и бизнесе. Я иду на долгой дистанции и хочу, чтобы в результате было создано что-то большое, с чем бы я ассоциировался. В документах, которые определяют, что произойдет, когда со мной что-то случится, написано, что все, чем я занимаюсь, должно быть продолжено.
Какой из ваших проектов вас занимает сегодня больше всего?
От чего получаете больше эмоций? Меня в целом будоражит то, что делает наша инвестиционная компания RTP Global. В любом секторе профессиональной деятельности есть лидеры, уникальные примеры, выдающиеся личности и так далее. В инвестициях тоже есть свои герои. И мне бы хотелось сделать так, чтобы я был среди них.
Среди кого?
Среди всем известного Уоррена Баффета, например. Или отцов инвестиционной фирмы Sequoia — Майкла Морица, Дага Леоне. Еще пример — легендарный Стивен Шварцман.
Вы говорили, что когда принимаете решение о поддержке российского стартапа, всегда ориентируетесь на его международный потенциал. Много ли сегодня таких проектов?
За последние пять лет появилось очень много российских предпринимателей, которые ориентированы на внутренний рынок. Наряду с ними есть и суперуспешные ребята, известные на международной арене. Я всегда говорю: быть чемпионом России — очень большое дело, но, наверное, стать чемпионом мира все-таки круче. И вот этот посыл, эта тенденция сегодня усиливается. Это связано с тем, что инвестиционный климат на сегодняшний день в России переживает сложные времена, поэтому стартапам и предпринимателям важно находиться там, где много инвестиций, где их могут увидеть большее количество инвесторов. Кроме того, Россия — не такой крупный рынок для индустрии современных технологий. Поэтому гигантский стартап в этой сфере может получиться только у тех, кто работает на глобальном рынке.
Это правда, что вы начали серьезно заниматься триатлоном после того, как в 62 года оказались в клубе World Class?
У меня был семейный абонемент (он дешевле) в клуб «World Class Земляной Вал», куда я ходил два раза в месяц бегать на дорожке. При этом я не очень понимал, зачем все это делаю. А когда прочитал книгу Криса Маккормака «Я здесь, чтобы победить», в которой описывалась цель и воля, решил попробовать триатлон, тоже тогда мне слабо понятный. К тому времени у меня была пара приятелей-триатлетов, с которыми мы ездили в экспедиции. В тех поездках они вставали на два часа раньше нас, куда-то убегали, а потом мы их на машинах подбирали. Я прочитал эту книгу, в которой самой короткой из описываемых дистанций была олимпийская. Тогда я не знал, что существуют еще спринты, в два раза меньшие «олимпийки» по дистанции, когда надо проплыть 1,5 км, проехать на велосипеде 40 км и пробежать 10 км. И я решил, что это очень интересная штука. Сначала просто залез в бассейн и по-собачьи -кое-как проплыл 1500 м, потом прибежал в зал, сел на велотренажер и начал крутить педали. И это при том, что последний раз я сидел в седле велосипеда в школе! Мне, конечно, тяжелее всего дались эти 40 км на велотренажере, потому что попа с непривычки болела очень сильно. Потом я перебежал на беговую дорожку и трусцой пробежал 10 км. Никто не видел меня, не смотрел на меня, я был один, сам по себе. Мне так понравилось, я так кайфанул от того, что вообще это выдержал и закончил! При этом человек внутри моей головы постоянно мне говорил: «Леня, заканчивай». Но я захотел понять, насколько увеличится моя скорость, если я потренируюсь. Поэтому я нашел тренера и впервые в жизни стал заниматься под чьим-то руководством. Так все и началось.
В прошлом году, в сентябре, я проходил Ironman в Италии. Две с половиной тысячи участников. Я финиширую и слышу объявление: «Леонид Богуславский из России, самый возрастной атлет на сегодняшнем старте». (Смеется.) Я был самым старым, то есть самым возрастным!
До этого вы спортом занимались не систематически?
Не занимался, нет. Конечно, были инструкторы, которые учили меня кататься на кайте, но это не тренировки. Когда через полгода после первой тренировки в 2014 году я вдруг обнаружил себя на подиуме в Майами, где проходил чемпионат мира по триатлону, в котором я занял третье место, я испытал счастье. Такое детское счастье, будто выиграл мировую олимпиаду по математике! Я был на седьмом небе. Причем это было неожиданно для всех: и для моего тренера, и для меня. Никто не рассчитывал, что фактически с первого раза я стану призером в своей возрастной группе. Нас было человек тридцать, наверное.
Кто был вашим тренером?
Триатлет Степан Вахмин — мой первый тренер, с которым мы пошли, купили велосипед, он мне все показывал и тренировал.
Почему триатлон? Считается, что это не самый полезный с точки зрения нагрузки вид спорта.
Ну, я же сказал, что я человек амбициозный, мне важно выигрывать, быть среди лидеров. И так получилось, что ни в одном из этих трех видов спорта, если рассматривать их по отдельности, я в своем возрасте даже близко не могу что-то выиграть. Масса людей, которые старше меня, плывут быстрее, едут на велосипеде быстрее, бегут быстрее. А вот делать это в совокупности — мало кто умеет. Я оказался конкурентен в мультиспорте. Я участвовал примерно в 20 стартах и в половине из них становился призером.
Сколько раз в неделю вы занимаетесь? Что требуется, чтобы достичь таких результатов?
Если заниматься и готовиться к длинной дистанции, то в среднем это 12 часов в неделю. Существуют также пиковые недели. Вот сейчас я вернулся со сбора, на котором тренировался по 28 часов, то есть по три тренировки в день. Это уже полупрофессиональное занятие спортом.
В клуб продолжаете ходить или фитнес не нужен, если так серьезно занимаешься триатлоном?
Дело в том, что это все равно фитнес. Что такое — заниматься триатлоном? Это тренировки. Там в основном четыре основных вида активности: тренировки по плаванию, велотренировки, беговые и силовые тренировки. Всего четыре.
Как вы тренируетесь в разъездах?
Если я куда-то еду, всегда выбираю гостиницу, где есть бассейн и тренажерный зал.
И обходитесь без тренера?
В командировках или путешествиях занимаюсь сам, а вот когда еду на тренировочный сбор, там, естественно, есть тренер. Ну и когда я в Москве или Италии, тоже всегда с тренером.
Как занятия триатлоном повлияли на ваше мироощущение, здоровье, ментальность, бизнес-показатели?
Я изменился в лучшую сторону. После того как поломался на велогонке во Франции, получил большой протез ноги и не смог больше бегать, я вдруг обнаружил, что мне практически не больно быстро ходить. Это было два года назад. Тогда я сказал себе: дай-ка попробую освоить спортивную ходьбу. И подошел к этому системно: нашел по интернету девушку, бывшую чемпионку Европы из города Ижевска, и начал заниматься онлайн. Она мне поставила технику, и, собственно, на два чемпионата мира я отбирался уже с ходьбой. Теперь спортивной ходьбой я зачастую обгоняю медленно трусящих людей, которые на беговом этапе начинают изнемогать. При моем физическом положении, с этим протезом, люди, как правило, ничего вообще не делают, то есть они считают, что уже инвалиды, и живут как бы нормально, но без спорта, а для меня это стало совершенно новым витком. Притом что я перенес две операции, сломав еще бедренную кость, вместо которой сейчас стоит большая конструкция.
Второй раз я поломался, когда плавал в шторм в Италии. Пришел на берег, а там шторм. Ну, не такой прямо шторм, а штормик. Мне спасатель говорит: «Плавать нельзя». Я отвечаю: «А, херня!» И полез в воду. Мне надо было дождаться так называемой седьмой волны — она, как правило, действительно большая. Ну вот пришла и она, а я недалеко еще зашел, и она меня, конечно, скрутила, перевернула, и протез выломал мне бедренную кость. Но я решил доказать врачам, семье и себе, что у меня ничего в жизни не изменилось. И через пять-шесть месяцев после второй операции стартовал на полном Ironman, на чемпионате Северной Америки в Техасе. Все думали, что я сумасшедший, а я нормально закончил дистанцию, и для меня это был показатель того, что, даже если случилась такая беда, ничего страшного. Так что я ничего в своей жизни не поменял — и это очень важно. У меня не было депрессии, я сразу поставил новую цель. Моя спортивная компания, мои спортивные друзья — они все на 20 лет моложе меня, а я стараюсь им во всем соответствовать.
Расскажите про Суперлигу триатлона, которую вы запустили с Крисом Маккормаком, книга которого вас так впечатлила.
Крис Маккормак — австралиец, четырех-кратный чемпион мира по триатлону, двукратный чемпион мира по Ironman. На момент прочтения книги я не был с ним знаком. Так получилось, что Крис приехал в Москву на какую-то конференцию, и мы с ним там и познакомились. Начали общаться, а он довольно коммуникабельный мужик, и позже в Лондоне собрались втроем — он, его друг, очень сильный триатлет-любитель Майкл Тхерст, и я.
Когда мне было 15–17 лет, у меня была еще одна мечта — создать новый вид спорта. Я думал: есть же школьный учитель, который изобрел баскетбол, это же круто! Вот бы и мне придумать новый вид спорта… Поэтому, когда мы начали обсуждать с Крисом и Майклом, как полностью изменить триатлон, я загорелся и прямо на первой встрече решил, что сделаю уникальную вещь — создам первую коммерческую лигу, лигу топовых атлетов, элиты спорта. То есть топ-20 мужчин и столько же женщин. Именно мы придумали лигу в триатлоне, ее не было. Для этого изменили формат, ввели супер-спринты, чтобы сделать триатлон интересным и «для телевизора». Потому что вся эта длинная байда — она для телевизора совершенно неинтересна.
Получается, ваша детская мечта про спортсмена осуществилась?
Да.
И это получилось абсолютно бессознательно, фактор случая?
Да. Вы знаете, что все в жизни — фактор случая. В каком-то разговоре меня однажды попросили сформулировать, какие инструменты я использовал для достижения успеха. Одним из таких инструментов является то, что я практически всегда иду туда, куда меня приглашают. Я встречаюсь с людьми, даже в тех случаях, когда в общем непонятно зачем. Потому что у меня есть теория, что в пространстве событий могут возникать уникальные возможности. Просто встречаясь с разными людьми, бывая где-то, ты увеличиваешь это пространство, из которого время от времени появляются случайные возможности. Так и происходило: все поворотные и ключевые события в моей жизни происходили после таких вот встреч.
При этом вы больше похожи на интроверта, чем на человека, который собирает цепочки событий, способных выстрелить.
Вы правильно заметили. Если собралась какая-то группа, я точно среди них не самый говорливый. Зачастую я вообще больше молчу, но при этом анализирую ситуацию и слушаю, что предлагают люди. Я научился оценивать, исходя из опыта, все эти уникальные возможности. Конечно, иногда допускаю ошибки, но количество уникально выбранных возможностей из этого пространства дало и дает очень хороший результат и позволяет достигать успеха.